Рекомендуем посетить:
|
|
|
|
|
БИБЛИОТЕКА /
Статьи и монографии
Непредикативность вины в феноменологии М. Хайдеггера- (2004-02-12 22:38:10)
АВТОР(Ы):
Чернышева М.М.
Обыденным и психологическим
сознанием вина рассматривается как чувство, как результат безнравственного
поступка, то есть предметное сознание пытается каким-то образом
обозначить, определить вину. М. Хайдеггер рассматривает вину
не на уровне предметного «наличного» понимания, а на уровне
«присутствующего» понимания. Вина у Хайдеггера онтологична,
она не имеет предикатов.
Философ считает,
что обоснованием бытия является непосредственность его экзистенциального
переживания, которое может состояться только в «вот-бытии» или
«присутствии» человека. Самая ранняя мысль, мысль о единстве
мира, о мире как о «белом свете» принадлежит человеку.
Человек,
отмечает М. Хайдеггер, заложник бытия, он отдан бытию и мысли.
Мысль в какой-то момент заявила свою претензию на то, чтобы
быть и пытаться мыслить – удел человека. Человек – существо,
суть которого состоит в «вот-бытии». «Вот-бытие» – изначально
«понимающее бытие», «толкующее» себя бытие. Понимание – это
способ бытия человека в мире и оно носит онтологический характер.
Хайдеггер, пишет: «Понимание как раскрытие затрагивает всегда
всю в целом фундаментальную устроенность бытия в мире» [1, 5].
Понимание как экзистенциал позволяет возвыситься над сущим и
«схватить» смысл, «значимость» «присутствия». Значимое «вот-бытие»
– это у Хайдеггера изначально «бытие-в-мире», бытие-вместе-с
вещами. «Вот-бытие» как понимающее – это всегда «бытие-возможность»;
бытие как то, чем оно могло бы быть. В возможности «вот-бытия»
проявляется «забота». «Вот-бытие» «озабочено» тем, что оно есть,
и «забота» позволяет ему быть открытым миру. Через «заботу»
«вот-бытие» соприкасается с «бытием – при – внутри – мировом
сущем». Поскольку человек и мир постоянно экзистенциально соприкасаются,
то «забота» является важнейшим экзистенциалом существования
человека. Хайдеггер подчеркивает, что благодаря «заботе» человек
сам себя порабощает, ставя перед собой цель за целью, но в этом
самопорабощении проявляется свобода человека. Если сущность
человека – «вот-бытие», то человек является существом радикально
«заброшенным» в бытие. Философ, отмечает: «Набросок наиглубочайше
– личного можествования препоручен факту брошенности в здешность»
[1, 9]. «Вот-бытие» как «понимающее бытие» и как «бытие-возможность»
всегда «набрасывает» себя из своих возможностей, оно как бы
«допускает» некоторые свои возможности. «Набросок» позволяет
проявиться смыслу, сути «вот-бытия», позволяет «вот-бытию» осуществить
себя. По мнению Хайдеггера: «... бытие здешности ..., понимая,
может сказать себе самому: «Будь тем, что ты еси» [1, 6]. «Набросок»
может проявиться в разных вариациях, и их осуществление может
быть как подлинным, так и не подлинным, «осмысленным или бессмысленным»,
где смысл – это один из экзистенциалов бытия. В «наброске» вещь
может показаться или как «подручная» вещь, вещь как средство,
как вещь «для того, чтобы» или как «наличная» вещь. «Наличие»
– это совокупность физических и технических вещей. «Наличие»
стремится представить мир в виде интеграции причинно-следственных
связей. Быть в «наличии» – это быть «сосчитанным», быть подвергнутым
счету. Человеческое понимание постоянно соблазняется этим исчислением
бытия, потому что, «наличное» бытие непосредственным образом
касается бытия «присутствия». Суть соблазна в том, что человек
пытается приблизиться к сути через исчисление бытия, но техническое,
научное знание проскальзывает, не заметив бытийных основ «присутствия».
Истолкование своей сути через «наличность» приводит человека
к ускользанию от истины бытия, а, следовательно, к ускользанию
от себя самого. «Забота» как экзистенциал позволяет сделать
такой «набросок», в котором вещь открывается, проявляет свою
«загадочность». Бытие «присутствия» разрывает физическую и техническую
замкнутость вещей. Это значит, что человек отказывается от радикальной
опредмеченности мира и пытается сосредоточиться на «свете»,
в котором видны эти предметы. Человек большей частью сосредоточен
на том, что такое вещь как «наличность», тогда как существо
вещи состоит в ее «бытии-в-мире». Вещь включена в контекст,
Dasein – это и есть экзистенциальный контекст возможности вещи.
Как «наличная» она застывает в своей научной и технической воплощенности,
в ней угасает человекоразмерный процесс. В окружении «света»
вещь помещается в вечный «поток» становления, и тогда это уже
не вещь – это «произведение», так как «произведение» создается
для воспроизведения самого процесса и раскрытия истины. «Произведение»
и процесс друг без друга не существуют. Важно войти в этот «круг»
понимания вещи, чтобы она осуществила подлинно, чтобы проявилась
свое «потаенное».
У М. Хайдеггера
читаем: «В художественном творении истина сущего полагает себя
в творении» [1, 72]. Говоря о четырех причинах, которые оказывают
влияние на результат созидания (1. материале, из которого что-то
создается; 2. форме, которую принимает этот материал; 3. цели,
которая определяет форму и материал создаваемого; 4. мастере,
который создает создаваемое), Хайдеггер подводит к мысли, что
каждая из причин виновна в том, каким будет создаваемое. «Четыре
причины – четыре связанных между собой вида виновности», – подчеркивает
он [2, 223].
И мастер
здесь главный виновник, так как «... от него начинается и через
него достигается...» готовность создаваемого. Но эти четыре
вида вины не только виновны в «наличии» созданного, они виновны
и в его раскрытии «потаенного».
Вина – это
«повод» осуществиться, «повод» «...чему-то еще не явленному
прийти к присутствию» [2, 224], а, значит, проявиться целостно,
стать «произведением».
Человека
Хайдеггер определяет не как вещь среди других вещей, так как
сущность человека – бытие в разрыве, в «просвете», в том, что
он «заброшен» в бытие.
Человек –
единственное существо, которое может принять мир как целое и
себя как целое, как «произведение», поэтому человек сам виновен
в том, будет или не будет он «творением». Человек виновен изначально
– он виновное бытие. Совесть есть то, что позволяет осознать
изначальность вины – долг перед самим собой, отказ от неподлинного
существования. Совесть не средство искупления вины, а способ
подлинного существования. В совести существование открывается
самому себе. Совесть – это разглядывание человеком своих душевных
состояний, это добровольный уход в тревогу. Совесть – это то,
что беспокоит, это источник «заботы». Если человек не осознает,
что он виновное бытие, что он «заброшен» в бытие и что от него
зависит, будет ли он «произведением», то тогда он обозначает
только свое «наличие» и от этого страдает. Страдает, так как
он разорван, нецелостен. «Наличие» не позволяет проявиться «потаенному»,
истине, только «...творение раскрывает присущим ему способом
бытие сущего. В творении совершается это раскрытие – обнаружение,
то есть истина сущего» [1, 72].
Только принадлежность
человека к человеческому сообществу не делает его субъектом,
считает Хайдеггер. Для того, чтобы быть человеком, нужно принять
на себя «заботу» о «собирании» бытия и прежде всего своего бытия.
Нужно пустить в себя бездонное, нечеловеческое, «ничто» как
бытие-к-смерти. Пустив в себя «ничто», человек ощущает себя
как чистую, абсолютную возможность. Возможности человека, который
принял на себя «заботу» о бытии, безграничны. Если человек ступил
на путь «собирания» своего бытия, на путь становления себя как
«произведения», тогда личное, частное растворяется , маски снимаются,
«потаенное» прорывается, и остается бытийственное, безграничное.
Человек как «наличное» бытие ничего не решает, решение он принимает
только как бытие «присутствия». Только бытие «присутствия» позволяет
ему сделать выбор и осуществить свою свободу. И среди возможностей,
которые есть у человека, есть возможность упустить себя. Очень
часто он решает так, как решают все люди, человек поддается
соблазну существования только «в наличии». Человек сам виновен
в том, будет ли он «произведением», «явит» ли он свое «потаенное»,
войдет ли в вечный «поток» становления. Никто за него это не
сделает, это его выбор.
И если виновен
я сам, то бессмысленно искать вину невозможности осуществить
себя как «творение» в ком-то или в чем-то другом. Обвиняя других,
человек снимает ответственность с себя. Но человеку страшно
осознать «вот-бытие» в себе, поскольку это приводит его к осознанию
«ничто», пустоты, к осознанию бытия-к-смерти. И ему легче уйти
от этого осознания, приняв на себя какую-либо роль. Спасением
от масок и ролей является вина и совесть, которые не дают прекратиться
человеческой «заботе» о бытии. Хайдеггер различает «заботу»
и «попечительство». «Попечительство» – это преследование бытия,
этим занимается наука и техника. «Попечительство» не дает человеку
быть. «Забота» же не препятствует бытию раскрываться. Бытие
говорит с человеком, это говорение беспрерывно. Говорение бытия
можно услышать, а можно заговорить и не услышать. Голос бытия
слышит тот, кто умеет сосредоточиться, так как бытие говорит
в тишине. Человек, который откликается на голос бытия, должен
двигаться в сторону этого зова. Тишина только кажется пустой,
эта пустота – есть пустота бытия, которое открывается человеку.
И он, если услышит голос бытия, может заполнить пустоту собой.
Зов бытия позволяет услышать «озарение», которое не поддается
рациональному осмыслению. «Озарение» – это то, что делает человека
уже «присутствующим» в бытие. Хайдеггер считает, что для того,
чтобы ступить на путь становления себя как «творения», нужно
совершать поступки, направленные на «собирание» человеком себя
в бытийном контексте. Кроме того, необходимо быть мужественным,
решительным, чтобы удержать себя на уровне «присутствующего»
понимания, чтобы «ничто» вошло в бытие человека. Решительность
вырывает существование из безличного и делает его подлинным.
Решительность приводит к истинному пониманию и помогает проявиться
«потаенному», помогает человеку раскрыться. И если он упускает
эту возможность, то виновен в этом только он. «Быть или не быть»
решает сам человек. Вина непредикативна, она указывает ни на
какую-то предметность, она указывает на саму экзистенциальную
сущность человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. М.Хайдеггер.
Феноменология. Герменевтика. Философия языка. М.: Гнозис, 1993.
2. М.Хайдеггер.
Время и бытие. М.: Республика, 1993.
|
|