// Проблема смысла в науках о человеке (к 100-летию Виктора Франкла): материалы международной конференции / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 2005. С. 176-179.

 

Роль экзистенциального подхода в психологии состоит в возможности взглянуть на привычные проблемы из другой «плоскости» - из «вертикального» измерения (В.Франкл, 1990), что позволяет подвергнуть сомнению сами принципы детерминации, лежащие в основе психологии (Д.А.Леонтьев, 2003). Так, он позволяет расширить наше понимание проблемы стресса в психологии. Рассмотрим привычную для психологии стресса цепочку: стрессор – оценка – переживание – копинги, поведение ( S . Folkman et al , 1979) с точки зрения «вертикального» измерения и попробуем построить на его основе соответствующую модель [1] .

В экзистенциальной психологии нет понятий стресс и стрессор – «стрессором» может выступать при определенных условиях любое событие. М.К.Мамардашвили (1995) пишет в этом контексте о « впечатлении » - особом переживании любого события, которое указывает, где и в чем можно искать смысл. Переживание впечатления обусловлено несовпадением двух миров, двух способов бытия-в-мире ( dasein в терминах Х.Хайдеггера (1997), или сопричастности бытия у В.Франкла, и субъект-объектной картины мира). Онтологическое и гносеологическое противоречие, согласно В.Франклу (1990), является следствием восприятия неосознаваемого [2] , но переживаемого dasein через призму субъект-объектной картины мира.

Человек, столкнувшийся с впечатлением, оказывается перед выбором – пойти ему навстречу или отказаться от него – выбором, который перекликается с «выбором прошлого» и «выбором будущего», предложенным С.Мадди (1998). Согласно концепции Д.А.Леонтьева, этот выбор требует « паузы », разрывающей связь детерминации. Чем заполнена эта пауза? Мы предполагаем, что для этого этапа характерно преломление переживания тут-бытия через субъект-объектную картину мира. Иными словами, не только рефлексия , но и переживание играют здесь важную роль. В первую очередь, это переживание собственной аутентичности (Дж.Бьюдженталь, 1998), сопричастности бытия. Рефлексия же приводит к переживанию тревоги – вследствие онтологического и гносеологического противоречия, содержащегося во впечатлении, противоречия между переживанием и отрефлексированной реальностью. Три процесса – переживание аутентичности, рефлексия и переживание тревоги не являются разными фазами, скорее, они образуют единую систему на этапе «паузы».

Онтологическая тревога – один из наиболее интересных и сложных феноменов, лежащих в основе экзистенциальной психологии. В качестве критерия определения тревоги большинством исследователей признается ее неопределенность, отсутствие объекта. Это тревога перед бытием в целом и угрозой существованию и ценностям человека (П.Тиллих, 1995, Р.Мэй, 2001, Д.А.Леонтьев, 2003). Не останавливаясь подробно на проблеме определения и классификации тревоги, уделим внимание способам, позволяющим справиться с ней.

Р.Мэй (2001) выделяет негативные и конструктивные способы противостоять тревоге. Негативные способы совладания с тревогой подразумевают сужение области смысла, следование простым поведенческим образцам, неврозы, психосоматозы и т.п. Аналогичные взгляды развивают В.Франкл и П.Тиллих при определении неврозов. Один из наиболее частых способов такого совладания с тревогой – ее трансформация в страх (Д.А.Леонтьев, 2003). В целом, «выбор прошлого» - это прерывание процесса изменения и обретения смысла, поэтому он может быть реализован на любом этапе: как до «паузы», так и «после», хотя и будет характеризоваться разными свойствами [3] .

Классификация конструктивных способов совладания с тревогой ( мужества ) менее однозначна [4] . Р.Мэй (2001) выделяет совладание с невротической тревогой (тревога признается сигналом о наличии проблемы и необходимости осознания своих ценностей и их перестройки) и с нормальной тревогой (действие вопреки тревоге). На наш взгляд, оба способа совладания не исключают друг друга: действие вопреки тревоге может подразумевать изменение смысловой сферы человека (и в случае нормальной тревоги), красочные примеры чему приводит, например, М.К.Мамардашвили. Камень преткновения в данном случае – понимание причины конструктивного совладания, или мужества. Согласно Р.Мэю, причина мужества – убеждение, что ценности, которым следуют, двигаясь вперед, являются более возвышенными, чем ценности, которым следуют, спасаясь бегством. Если такая структура ценностей признается уже данной человеку, тогда предложенная классификация вполне обоснована. Однако такое убеждение может конструироваться на этапе «паузы», и тогда человек, не имевший этого убеждения, начинает верить «вопреки» (П.Тиллих, 1995). Следовательно, мужество может быть следствием наличия определенной системы убеждений (например, жизнестойкости С.Мадди), а может быть следствием процесса становления (М.К.Мамардашвили). Иными словами, одно из возможных оснований для классификации мужества: мужество, основанное на убеждениях или на становлении. Основной недостаток такого основания состоит в трудности его операционализации. В качестве другого возможного основания классификации мужества можно предложить меру восприятия своего решения как окончательного. Нормальная тревога может рассматриваться как сигнал о проблеме («задача на смысл»), и тогда подразумевается, что тревога исчезнет после нахождения какого-то решения, а может быть принята как нечто необходимое – как источник постоянных изменений. К первому типу относятся примеры логотерапевтической практики В.Франкла (1990), ко второму «принятие приятия» - вид мужества, выделенный П.Тиллихом (1995). В первом случае может иметь место как мужество, основанное на убеждениях, так и мужество, основанное на становлении. Во втором случае мужество становления – единственный способ принятия тревоги. Мужество принятия приятия, по всей видимости, невозможно постоянно, как невозможно постоянно «держать усилие» жизни, согласно М.К.Мамардашвили.

Возвращаясь к нашей исходной задаче, построим следующую модель переживания впечатления в экзистенциальной психологии (рис. 1). Сопоставляя ее в моделью стресса Р.Лазаруса, заметим, что экзистенциальная модель не противоречит модели стресса, однако предлагает более широкое понимание стрессоров, оценки и копингов, позволяя выделить разные возможности. Понятно, что такая расширительная интерпретация требует эмпирических доказательств. Мы надеемся, что данная модель может способствовать операционализации и пониманию отношений конструктов экзистенциальной психологии и психологии стресса.

Рис. 1. Сопоставление модели стресса Р.Лазаруса и экзистенциального подхода
к проблеме стресса

[1] Не следует ожидать от этой работы исчерпывающей системы – она призвана представить частное видение.

[2] В отличие от В.Франкла, Ж.-П.Сартр (2004) наделяет dasein некоторым специфическим сознанием – дорефлексивным cogito , которое не требует разделения на субъект и объект.

[3] В качестве аналогии можно вспомнить модель прерывания контакта в гештальт-терапии.

[4] Вследствие ограничений объема данной работы, только укажем другие возможные основания классификации мужества: в позитивной психологии ( S . Lopez , K . O ' Byrne , S . Peterson , 2002) - особенности угрозы и типы ситуаций, в которых мужество проявлено. П.Тиллих (1995) выделяет виды мужества на основе тех ресурсов