БИБЛИОТЕКА / Эссе
Смысл и смыслоутрата /
01 1970 03
АВТОР:
Сапронов Дмитрий
Проблематика смысла стала рассматриваться
в психологии давно, практически с самого начала ее становления как науки.
Безусловно, категория смысла изучалась и изучается и в других науках, в частности
– в философии, оказавшей наибольшее влияние на развитие представлений о смысловых
образованиях непосредственно в психологии.
Наряду с обретением человеком
смысла, происходит и его утрата – полная или частичная, ситуативная или глобальная.
Так, абсурдность, бессмысленность жизни – одна из ключевых характеристик как
для экзистенциальной философии, так и «идущей с ней в ногу» психологии. Это
послужило основанием для создания методов психологической работы, связанной
с поиском человеком смысла в различных, порой критических ситуациях. В первую
очередь здесь необходимо назвать имя В. Франкла и его логотерапию.
Среди философов, так или иначе
анализировавших понятие «смысл», можно назвать В. Дильтея, Х.-Г. Гадамера,
Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, К. Ясперса, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартра, П. Тиллиха,
а так же Г.Г. Шпета, М.М. Бахтина, М.К. Мамардашвили. Уже из этого скромного
перечня видно, что наиболее актуальна проблема смысла для философии экзистенциализма,
феноменологии, герменевтики. Во многом как следствие этого и в психологии
проблематикой смысла занимаются по большей части экзистенциалистски и гуманистически-ориентированные
авторы. Однако «смысл» неоспоримо присутствует и в разных школах психоанализа,
начиная с З. Фрейда. Для отечественной психологической школы (Л.С. Выготский,
С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев и др.) категория смысла является одной из ключевых
для понимания деятельности, сознания, личности.
Мне представляется необходимым
хотя бы вкратце описать некоторые представления о категории «смысла» в рамках
его философского рассмотрения.
Э. Гуссерль, основоположник
феноменологического направления, говорил о «смысле» как том, что дано нам
в опыте – мы воспринимаем не мир, но «смысл» мира; каждый смысл «интенционально
содержится во внутренней сфере нашей собственной испытывающей, мыслящей, оценивающей
жизни и формируется в нашем субъективном генезисе сознания»; явления, феноменологически данные сознанию, «уже не суть «объекты»,
но «единицы» «смысла» [1] . Именно наша сознательная жизнь и придает миру
смысл (интересно, насколько близки, по сути, эти идеи представителям деятельностного
подхода).
У Г. Шпета, ученика Гуссерля, понятие смысла приобретает более дробную структуру: «смысл в себе», «смысл для себя»,
«смысл сам по себе». Так же, понятие смысла «разводится» с понятием значения.
По мнению Шпета, именно благодаря внутреннему смыслу в нас возникает «чувство
собственного места в мире и всякой вещи в нем» [2] . Однако смысл есть в своем роде объективная сущность
вещей, он «укоренен в бытии». Близкое по критерию «объективности» понимание
смысла предлагает М. Хайдеггер. Как отмечает А.А. Михайлов, «У Хайдеггера
смысл проявляется или строится также в пространстве сознания, является феноменом
сознания, результатом познавательной деятельности, хотя и относится к явлениям
мира как к своему предмету. Мир предстает как глобальный смыслообразующий
контекст: все осмысленное «получает свой смысл именно в мире как живом пространстве
человеческой деятельности» [3]
. В моем понимании данной идеи, смысл уже имманентно присутствует
в объективном мире, в самой сути каждой отдельной вещи. Для понимания смысла
необходимо уловить интенции самой вещи, необходимо как бы следовать тому пути,
по которому «движется» вещь.
Развитие представлений о смысле открывается нам в работах Ж.-П.
Сартра и М. Мерло-Понти. Смысл, как и бытие, возможен только
при «наличии» осмысляющего субъекта – смысл есть некое звено между человеком
и миром, находящимися как бы в диалектическом единстве: «Мир не отделим
от субъекта, но субъекта, который не может быть ни чем иным, как проектом
мира, и субъект неотделим от мира, но мира, который он сам проецирует» [4] . Смысл для Сартра и Мерло-понти и предстает как
порождение индивидуальных проектов.
Одним из первых, кто заговорил о взаимосвязи, в самом общем
виде, смысла и психики, был Карл Ясперс. «Мы понимаем психические взаимосвязи
изнутри, как нечто значащее, как некоторый смысл; и мы объясняем их извне,
как регулярные или существенно важные параллелизмы
или последовательности». В психические феномены смысл «вкладывается индивидом,
обусловливается его осознанными намерениями, реализуется им самим» [5] . Таким образом, К. Ясперс поднимает вопрос о возможности
«переживания» смысла, о «внутренней работе», благодаря которой и происходит
понимание смысла.
В ином ключе, а именно – в понимании смысла как объяснительного
принципа, рассуждали некоторые психоаналитики, и в первую очередь – Зигмунд
Фрейд. Уже само понятие «смысл» имеет здесь иное значение – смысл как
то, в силу человек совершает тот или иной поступок, смысл как причина.
Отыскать смысл, для психоанализа, представляется возможным благодаря раскрытию
индивидуальной истории человека.
У самого Фрейда нет единого определения личности – в течение
разработки своих взглядов это понятие то всплывало, то исчезало, в каждом
случае при этом наполняясь новым содержанием. Это и «смысл»
как тенденция, и «смысл» как «суть» сновидения, и «смысл» как мотив действия
и так далее. Однако именно Фрейд заложил основу в понимание смысла
как объяснительного принципа и далеко продвинулся в, так сказать, описательной
стороне этого явления.
Ученик Фрейда – А. Адлер – предложил альтернативный взгляд на
смысл. В отличие от Фрейда, у Адлера смысл конкретных действий представляется возможным сопоставит со смыслом жизни в целом,
с жизненным стилем, с жизненным планом. «Смысл» уже отвечает не на вопрос
«Почему?», как это было у Фрейда, но на вопрос «Зачем?». Более того, Адлер
указывал на то, что смысл не выводим из причинно-следственных связей, но подвластен
объяснению лишь в телеологическом, целевом контексте. Адлер признает, что
«смысл жизни» - понятие сугубо индивидуальное – сколько людей, столько и смыслов.
В то же время, объединяет смыслы их возможность переходить от одного человека
к другому, их «приемлемость» для разных людей. Смысл сугубо индивидуален,
по Адлеру, лишь в случае невротической личности.
Для К.Г. Юнга смысл также имеет отличное от фрейдовского значение.
У Юнга, что сближает его с экзистенциалистами, поиск смысла жизни выступает
как сознательно поставленная задача и сугубо человеческая потребность. Поиск
и реализация смысла жизни связаны с приобщением к родовой сущности, и здесь,
безусловно, встает вопрос о подлинности смыслов.
Смысл для Юнга – категория не только индивидуальная, но и «надындивидуальная».
Поскольку человека нельзя вырвать из контекста культуры
и истории не потеряв очень многого, то только благодаря понятию «архетипа»
как коллективного и исторического «феномена» становится возможным выявить
«корни» смысла жизни того или иного индивида. Юнг называет архетип источником,
придающим смысл человеческой жизни.
Так же можно отметить у Юнга взгляд на смыслоутрату: «Чувство
ширящегося смысла существования выводит человека за пределы обыденного приобретения
и потребления. Если он теряет этот смысл, то тотчас же делается жалким и потерянным».
Далее, на мой взгляд, и хронологически, и с «содержательной»
точки зрения, необходимо перейти к рассмотрению смысла и смыслоутраты в экзистенциальном
анализе В. Франкла.
Смысл и смыслоутрата – основные понятия для Франкла. Пафос его
учения во многом заключается в возможности и необходимости для каждого человека
не только находить, но и реализовывать в каждой ситуации, какой бы сложной
она не была, смысл жизни. Смысл этот, однако, человек не придумывает и не
изобретает – сама жизнь диктует его в каждый момент времени: «Смысл нельзя дать, его нужно найти» [6] .
Благодаря
тому, что для каждого человека в каждый конкретный период времени смысл уникален
и единственен, Франкл отрицает некоторые «псевдосмыслы»: стремление к удовольствию,
к счастью, к спокойствию и постоянству (как проявлениям гомеостаза) «Удовольствие
¾ это не цель наших стремлений, а следствие их удовлетворения» [7]
. «И счастье и успех ¾ это лишь суррогаты осуществления, поэтому принцип
наслаждения, равно как и стремление к власти, ¾ это лишь производные от стремления к смыслу» [8] . В то же время, человеческая
активность, направленная на поиск непосредственно смысла, вряд ли увенчается
успехом. Человек должен искать те «пути», благодаря которым его жизнь наполнится
смыслом. Такими «путями», по мнению Франкла, могут являться ценности – «смысловые
универсалии, кристаллизовавшиеся в результате обобщения типичных ситуаций,
с которыми обществу пришлось сталкиваться» [9] .
Таких путей Франкл выделяет
три: ценности творчества, ценности переживания и ценности отношения. «Ценности,
которые реализуются в продуктивных творческих действиях, мы будем называть
«созидательными». Помимо созидательных, существуют ценности, реализуемые в
переживаниях, ¾ это «ценности переживания… существование, бедное
в отношении и созидательных ценностей, и ценностей переживания, ¾ все же оставляет человеку последнюю и в действительности
высшую возможность реализации ценностей. Ценности подобного рода мы назовем
«ценностями отношениями» [10] .
Если ценности творчества и ценности переживания в определенных
ситуациях могут потерпеть фиаско (например, как это было с самим Франклом
в ситуации концлагеря), то ценности отношения позволяют сделать жизнь осмысленной
в любых условиях: «Как только список категорий ценностей пополняется ценностями
отношения, становится очевидным, что человеческое существование по сути своей
никогда не может быть бессмысленным» [11] .
Человек может отыскать единственно свой смысл жизни благодаря
совести. «Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках
смысла человека направляет его совесть» [12] .
У любого человека всегда есть возможность занять определенную
позицию по отношению к обстоятельствам, какими бы сложными они ни были: «Что
же такое человек? Это существо, постоянно принимающее решения, что
оно такое. Это существо, которое изобрело газовые камеры, но это и существо,
которое шло в эти газовые камеры с гордо поднятой головой и с молитвой на
устах» [13] . Человек обладает
как свободой, так и ответственностью выбора собственной позиции, поиска и
реализации своего смысла жизни.
Смыслоутрата, по мнению Франкла – причина многих психических
отклонений, в частности – «ноогенного невроза» как следствия «экзистенциального
вакуума». «Мы можем утверждать следующее: если у человека нет смысла жизни,
осуществление которого сделало бы его счастливым, он пытается добиться ощущения
счастья в обход осуществлению смысла, в частности с помощью химических препаратов» [14]
. Залог психического здоровья – в определенном напряжении между
человеком и всегда изначально локализованном вовне смыслом. «Общество
изобилия порождает и изобилие свободного времени,
которое хоть, по идее, и предоставляет возможность для осмысленной организации
жизни, в действительности же лишь еще сильнее способствует проявлению экзистенциального
вакуума» [15] .
Поскольку, по мнению Франкла,
стремление к смыслу есть врожденная мотивационная тенденция, направляющая
жизнь каждого отдельного человека, то невозможность найти смысл, или отсутствие
осознанного поиска превращают человека из здорового
в невротичного. На работу с такими людьми и направлен особый род психотерапии
– логотерапия.
В заключении данной работы мне бы хотелось остановиться на представлениях
о смысле двух экзистенциально-ориентированных авторов – Сальваторе Мадди и
Джеймса Бьюдженталя.
Смысл, по мнению Мадди, есть
высшее объединяющее начало личности. Развитие человека происходит (в частности)
за счет определенного простраивания своей жизни, выбора приоритетов, ценностей,
то есть – за счет придания смысла своему существованию.
Поиск смысла, с точки зрения
Мадди, - врожденная способность, осуществляемая за счет трех основных психологических
способностей: потребности в символизации, потребности в воображении и потребность
в суждении. Развитие этих способностей позволяет увеличивать наполненность
жизни смыслом, изменяться, открывать для себя новые перспективы.
Смыслоутрата, по мнению Мадди,
возникает в случае не реализации трех основных психологических потребностей,
а значит – наполненности жизни в лучшем случае чужим, «продиктованным» смыслом.
Смыслоутрата – вершина развивающегося «экзистенциального недуга».
Для Дж. Бьюдженталя понятие
смысла также одно из важнейших. Нахождение человеком смысла напрямую зависит
от его бытия в мире: «Мы конструируем смыслы событий, исходя из того, кем
мы являемся и чем являются объекты, включенные в это событие» [16] . Человек ответственен за
созидание своей жизни, а значит ответственен и за
поиск смысла. Смысл, по мнению Бьюдженталя, обеспечивает человеку полноту
его жизни.
Страх перед неизвестностью
и неопределенностью мира и места человека в мире, а, следовательно, перед
необходимостью выбора, занятия той или иной позиции, порождает угрозу смыслоутраты
и экзистенциальную тревогу.
Безусловно, проблематика
смысла и смыслоутраты гораздо более богата и обширна, нежели в предложенный
мной конспективный вариант ее рассмотрения. Весьма значимое место занимает
представление о смысле в отечественной психологии, абсолютно не затронутое
в данной работе. Сама категория «смысл» к настоящему в моменту
в психологии уже достаточно разработана, в силу чего возможно детальное рассмотрение
различных «содержательных» характеристик самого этого понятия.