Проблема субъекта в
психологической науке / Под. ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой,
В.Н. Дружинина. М.: Академический проект, 2000. С. 86-105.
<...>
Cовременные психологи, изучающие человека и сами живущие в человеческом
мире, вольно или невольно вторгаются в пределы особой области
психологической науки - психологии человеческого бытия. К основателям
психологии человеческого бытия следует отнести прежде всего В.
Франкла и С.Л. Рубинштейна. Несмотря на принадлежность к совершенно
различным социальным мирам и научным школам, двое выдающихся ученых
высказывали поразительно сходные суждения о психологии человека.
Основой сходства являются прежде всего почти одинаковые представления
о должном - таком морально-нравственном императиве, который
регулирует поступки субъекта, его представления о подлинно человеческом
отношении к себе и другим. Этическую категорию долженствования
можно сравнить с компасом, не только помогающим человеку выбирать
способы ориентации в житейских ситуациях, но и адекватно понимать
их.
Сходство
научных взглядов двух ученых проявилось и в трех группах проблем
психологии человеческого бытия, которые неизменно оказывались
в центре их внимания. Рубинштейн говорит о проблемах взаимодействия
субъекта с объектом, человека с объективной действительностью;
отношениях субъекта с другими людьми и его отношении к себе. Франкл
интерпретирует эти проблемы в терминах ценностей - смысловых универсалий,
обобщающих опыт человечества. Он описывает три класса ценностей,
позволяющих сделать жизнь человека осмысленной: ценности труда
(творчества), переживания и отношения [17]. Соответственно ученый
описывает три типа смысла: "Хотя Франкл подчеркивает, что у каждого
индивида есть смысл в жизни, которого никто другой не может воплотить,
все же эти уникальные смыслы распадаются на три основные категории:
(1) состоящие в том, что мы осуществляем или даем миру как свои
творения; (2) состоящие в том, что мы берем у мира в форме встреч
и опыта; (3) состоящие в нашей позиции по отношению к страданию,
по отношению к судьбе, которую мы не можем изменить" [19, с. 498].
Утверждая,
что в конце двадцатого века созрели предпосылки для рассмотрения
психологии человеческого бытия как самостоятельной области психологической
науки, я отчетливо осознаю не только перспективность такого направления
анализа многих психических феноменов (в частности, понимания),
но и возможные возражения и теоретиков, и практиков. Прочитав
или услышав это утверждение, любой образованный психолог может
выразить недоумение: психологическое направление исследований,
имеющее дело с анализом коренных проблем человеческой жизни, уже
существует - это экзистенциальная психология. Предметом экзистенциальной
психологии являются такие глобальные вопросы, как проблемы жизни
и смерти человека; свободы и детерминизма; выбора и ответственности;
общения и одиночества; смысла и бессмысленности или даже абсурдности
существования [10]. В фокусе внимания психологов, исследующих
закономерности психики человека с позиций психологии человеческого
бытия, находятся фактически те же проблемы, однако подходы
к их решению в двух названных направлениях психологической
науки существенно различаются. Между психологией человеческого
бытия и экзистенциальной психологией есть принципиальные различия,
и некоторые особенности последней не позволяют исследователю эффективно,
научно корректно изучать психологические особенности понимания
мира субъектом.
Во-первых,
проблема, с которой обязательно сталкивается психолог, привыкший
к теоретико-экспериментальному анализу проблемы понимания, заключается
в том, что экзистенциалистская ориентация в разных областях, например
консультировании, имеет глубоко интуитивный, а не эмпирический
фундамент. Естественно, что это означает скорее схватывание феноменологической
целостности изучаемых явлений, чем установление достоверности
выявленных закономерностей и воспроизводимости обнаруженных фактов.
Поскольку согласно экзистенциалистскому понятию существования,
функции субъекта и объекта в бытии принципиально различны (объект
"существует", а субъект "переживает"), то человек не познает объективный
мир, а именно "переживает". Мало того, что в соответствии с этим
тезисом постулируется если не непознаваемость объекта, то уж во
всяком случае несущественность познания мира, его малая значимость
для самореализации человека. Это означает еще и акцент на сиюминутности:
фокусировании внимания на тех эмоциях и чувствах, которые проявляются
в данный момент. В экзистенциальной психотерапии это называется
принципом "здесь и теперь". В результате получается, что человек
пассивно отражает непознаваемые внешние стимулы, а не осуществляет
свою жизнь как активно познающий, действующий и преобразующий
мир субъект.
Для психолога-исследователя
изучение любого психологического явления связано с анализом его
причинно-следственных связей, внутренних и внешних условий, которые
обусловили его формирование и развитие. Как отмечает Е.А. Климов,
"в любом случае понимание и объяснение явлений психики должно
быть "связесообразным", т. е. опираться на раскрытие рассматриваемого
явления в системе тех или иных характеризующих его реальных связей
(более принято и благозвучно выражение "законосообразность" понимания,
объяснения; его мы и будем придерживаться)" [8, с. 26].
В отличие
от научно-познавательной традиции с экзистенциальной точки зрения,
исследовать - прежде всего значит отодвинуть повседневные заботы
и глубоко размышлять о своей экзистенциальной ситуации. Иначе
говоря, думать не о том, каким образом мы стали такими, каковы
мы есть, а о том, что мы есть. С позиций психологии человеческого
бытия, психолог не может ограничиться узнаванием того, что есть,
выявлением того, как субъект понимает, например смысл своей жизни.
Напомню, что для Рубинштейна и Франкла главная категория - долженствование.
Следовательно, задача психолога состоит не в констатирующем описании
особенностей наличного бытия человека. Это еще и оценка реального
бытия с позиций идеальных представлений о нем, то есть этических
отношений, морального императива. Только таким способом можно
понять психику человека не как данность, определенный временной
срез, а как динамическое, процессуальное образование, имеющее
свои причины и следствия.
Во-вторых,
субъектно-деятельностные основания психологии человеческого бытия
изначально построены на представлении о том, что развитие человеческой
психики происходит в общении людей, диалоге субъекта с миром.
В отличие от этого экзистенциальная психология по существу представляет
собой психологию индивидуализма. Она изучает отдельного человека,
противостоящего враждебному ему миру и остающегося один на один
с неизбежными жизненными противоречиями - добром и злом, своими
желаниями и социальными ограничениями, наконец, жизнью и смертью.
Один из крупнейших современных психотерапевтов профессор Стэнфордского
университета И.Д. Ялом называет такой модус существования человека
экзистенциальной изоляцией. Он пишет: "Индивиды часто бывают изолированы
от других или от частей себя, но в основе этих отъединенностей
лежит еще более глубокая изоляция, связанная с самим существованием,
- изоляция, которая сохраняется при самом удовлетворительном общении
с другими индивидами, при великолепном знании себя и интегрированности.
Экзистенциальная изоляция связана с пропастью между собой и другими,
через которую нет мостов. Она также обозначает еще более фундаментальную
изоляцию - отделенность между индивидом и миром" [19, с. 400].
Согласно
экзистенциальному взгляду на мир, как бы ни был близок один человек
другому, между ними все равно всегда остается непреодолимая пропасть,
потому что каждый из нас в одиночестве приходит в мир и в одиночестве
должен его покидать. Это порождает неизбежный конфликт между сознаваемой
абсолютной изоляцией и потребностью в общении с людьми, защите
и, в конечном счете, - принадлежности к какой-то целостности.
Экзистенциальный подход не отрицает важной роли интерсубъективных
отношений в жизни человека, однако это отношения не взаимодействия
и сотрудничества, а отстранения и отчуждения. Взгляд другого человека
на субъекта превращает последнего в бездушный объект наблюдения,
отчужденный как от самого себя, так и от всего окружающего мира.
Особенно отчетливо установка на индивидуализм проявляется в центральной
для экзистенциалистской теории проблеме свободы: например, в отношениях
половой любви каждый из партнеров стремится завладеть свободой
другого и превратить ее в вещь [14].
В-третьих,
сторонникам психологии человеческого бытия присущ если не безграничный
оптимизм, то во всяком случае трезвый и реальный взгляд на место
и предназначение человека в системе мироздания. Такая мировоззренческая
позиция отвергает представления об безусловной абсурдности и бессмысленности
человеческого существования. Экзистенциальная психология во многом
унаследовала идеи философии экзистенциализма, в основе которой
лежит пессимистический взгляд на человеческую природу. "Экзистенциальный
человек" безуспешно пытается преодолеть "отвратительные", вызывающие
тошноту (вспомним название одноименного романа Ж.-П. Сартра) проявления
своей телесной, материальной оболочки. Одновременно он с ужасом
сознает, что это ему не дано: растворение себя в потоке мелких
чувств и желаний, обыденных ситуаций всегда будет препятствовать
постижению высшего смысла бытия. Неудивительно, что неизбежным
и малоутешительным выводом экзистенциализма являются мысли об
универсальности смерти как единственной антитезы бытию, бессмысленности
и даже абсурдности существования человека: небытие не уравновешивает
бытие, а активно опровергает его.
В противоположность
изложенному выше психология человеческого бытия исходно направлена
на анализ существования субъекта в мире с позиций "Я и другой
человек". В этом ракурсе фундаментальные проблемы человеческой
жизни видны под иным углом зрения. В частности, конечная точка
земного пути человека, смерть, предстает не как безусловная трагедия.
Отношение к ней субъекта определяется в зависимости от рассмотрения
им себя, своей активности в мире, возможностей взаимодействовать
с другими людьми и оставить после себя что-то если не значительное,
то по крайней мере субъективно ценное. Ведь смерть это не только
трагический конец индивидуального существования: "Смерть есть
также конец моих возможностей дать еще что-то людям, позаботиться
о них. Она в силу этого превращает жизнь в обязанность, обязательство
сделать это в меру моих возможностей, пока я могу это сделать.
Таким образом, наличие смерти превращает жизнь в нечто серьезное,
ответственное, в срочное обязательство, в обязательство, срок
выполнения которого может истечь в любой момент. Это и есть закономерно
серьезное отношение к жизни, которое в известной степени является
этической нормой" [13, с. 82]. Отсюда закономерный вывод: "Мое
отношение к собственной смерти сейчас вообще не трагично. Оно
могло бы стать трагичным в силу особой ситуации, при особых условиях
- в момент, когда она обрывала бы какое-то важное дело, какой-то
замысел" [там же]. Следовательно, этическое отношение субъекта
к другим людям и себе коренным образом изменяет представление
человека о трагическом финале бытия.
Как перечисленные,
так и другие не названные особенности экзистенциальной психологии
и психологии человеческого бытия привели меня к выводу о большей
перспективности изучения проблемы понимания с позиций последней.
Это не означает отрицания возможности и в чем-то даже продуктивности
экзистенциального взгляда на проблему. Просто таков мой личный
научно-мировоззренческий и, если хотите, "экзистенциальный" выбор.
Главная
проблема, занимающая обоих основоположников психологии человеческого
бытия, - это проблема поиска и нахождения каждым человеком смысла
жизни. По Франклу, "нахождение смысла - это вопрос не познания,
а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни - жизнь
ставит этот вопрос перед ним, и человеку приходится ежедневно
и ежечасно отвечать на него - не словами, а действиями. Смысл
не субъективен, человек не изобретает его, а находит в мире, в
объективной действительности, именно поэтому он выступает для
человека как императив, требующий своей реализации" [17, с. 114].
Для Рубинштейна смысл жизни представляет собой такое ценностно-эмоциональное
образование личности, которое проявляется не только в принятии
одних ценностей и отрицании других, но и в саморазвитии, самореализации
личностных качеств субъекта, ищущего и находящего высший, "запредельный"
смысл своего бытия. Франкл называет его сверхсмыслом, а Рубинштейн
полагает, что "смысл человеческой жизни - быть источником света
и тепла для других людей. Быть сознанием Вселенной и совестью
человечества. Быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные.
Быть преобразователем жизни, выкорчевывать из нее всякую скверну
и непрерывно совершенствовать жизнь" [13, с. 113]. <...>
13. Климов
Е.А. Социальная перцепция: объяснение и понимание // Развитие
социально-перцептивной компетентности личности. Материалы научной
сессии, посвященной 75-летию академика A.A. Бодалева. М.: РАГС,
1998. С. 24-29.
10. Леонтьев
Д.А. Что такое экзистенциальная психология? // Психология с человеческим
лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии.
М.: Смысл, 1997. С. 40-54.
13. Рубинштейн
С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997.
14. Сартр
Ж.-П. Стена: Избранные произведения. М.: Политиздат, 1992.
17. Франкл
В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.
19. Ялом И.Д. Экзистенциальная
психотерапия. М.: Независимая фирма "Класс", 1999.